Перевод с украинского выполнен Ольгой Любарской-Фурман
аниме
тельце осы как от смерти бутон распёртый
чешут по городу девочки без оглядки
мы камикадзе мы всё всегда с затакта
под кимоно влюблены мы и распростёрты
влажные пальцы ноги до крови стёрты
скоро асфальт зарастёт нами весь в заплатках
микрорайоны подлы будто метастазы
лихость травы не удержишь ни сном ни бритвой
тонкие руки хватаешь налитый сидром
держишься еле ведь хочется всё и сразу
скоро уж осень впору давать нам джазу
скоро уж осень можно срываться в придурь
видишь на цыпочках каждая речка нервно
все дерева клубки пауки разлуки
нам не с руки только кто из вас дастся в руки
препубертатны развязны само инферно
ах не смотрите напуганно и враждебно
скоро зима и тогда нам лишь ночь порукой
да так случается да так случится снова
белую страха пилюлю проглотим немо
мы не эвклиды но схвачена теорема
или теория речь не о том условно
хочется точно и вечно и полюбовно
скоро весна скоро нас перекусит тремор
знаете я всё проверил мы точно смертны
тело осы прорастает в холодном свете
спину в полосочку сводит а мы-то дети
лилиелики жестоки сладки усердны
в августе скоро увязнем по шеи верно
да, в ядовитом совсем бесконечном лете
***
мальчик со змеем воздушным заместо сердца.
как тебя, мальчик, утихомирить меж пальцами?
как между капель скользнуть, изо всех твоих версий
верную выбрать, а не красивейшую. dreizehn
долгих minuten с тобой пролежавши в обнимку
я начинаю смешивать звуки и буковки.
только рану рта, моя радость, не лечат притирками,
только ране рта неизбывно сочиться мукою
мальчик-воздушный-змей, бирюза и смальта,
пот и пена, мотор закипает в теле.
тень твоя за тобою бежит по асфальту,
тень твоя за тобою, а ты – на небе,
будто какой сумасбродный эллин, распущенный
искусом в бубен ветра влететь всем телом.
халдеи плошают, но кое в чем сведущи –
их и любить потому безумное дело.
мальчик со змеем воздушным… на ветре записано
столько секретов – ответов вовек не сыщешь.
мальчик мой, мы невесомы – мы все повисли
в мутном безвременье. разве ты где-то выше?
мой змеемальчик, ласков икар клыкастый,
иерофанта оскал – и ветер за пазухой.
не все летят, но падают все. напрасно
бьешься, ведь правило тысячу раз доказано.
мальчик со змеем воздушным заместо сердца.
чем смертоносные мне залечить укусы?
как удержать тебя? нити ли перетереться,
мальчик, а ты всё равно ведь меня не отпустишь…
только капает воск, а значит, поплыли титры –
солнце целует – лоб подставляй послушно.
глянь, и у змеев воздушных дыханье сбито,
змеям воздушным тоже бывает душно.
***
лето грядёт. то отчаянье тычется в пальчики.
тьма на балконах. водою подмыло сваи.
сирень начинается. сирень больше не отпускает.
лето грядёт. сублимируем. плачем мы.
хроники от ориона. кометы. затмения.
сумерки водами сходятся над головою
белые кружева сна заплетаешь рукою
куришь второю. бессонница щедрится темами.
деревья стоят на плотах
деревья качает страх
звезды размером с форелей
дремлют у них на руках
мы умрем без войны. нас война обошла стороной.
вечера. зажигалки. сентенции. станции. дети
лето дрожало, гремело, вздымалось волной,
пену пускало, как гнутый дугой эпилептик.
мы в надежде пропасть куда-нибудь ели грунт.
ежедневно земля наростала все выше выше
лето крепчало, оно наступало на грудь.
листья ночами в потёмках скреблись, как мыши.
деревья несут свои сны
сто лет не случится войны
сто лет не случится войны
деревья несут свои сны
еще лето одно не пережить и не выпить нам.
прямится и бьется пружинка отчаянья в теле.
хроники от ориона. дома все белы.
наклоняешься – пальцы пучками срывают зелень.
близкое море глухо рычит перед выпадом.
то не лето. то смертность без спросу наведалась в гости.
звуки воды начинаются звуком каменьев.
всё подходило к началу. болели колени.
небо светлело густо дрожала пена
птицы глядели в молчаньи – надменно и просто.
тень обретает контуры
тень обретает контуры света
то моя тень обретает контуры света
то моя тень
розарий
к пазухам роз жмутся губы мальчишек-шалав
пах им усами щекочут хмельные троянцы
день осыпается – значит, свое отстоял
день осыпается – храмом чужих девиаций
сахарный, кто тебе я? среди спутанных трав
ночь на коленях – причина на то есть у ночи
к пазухам роз жмутся губы мальчишек-шалав
ласково их раздевают хозяина очи
носит хозяин розария в связке ключи
белая плоть раскрывается, как табакерка
ночь на коленях впивается в тело свечи
воск оплывает но терпит стекает но терпит
свечка свидетель немого поклона греху
перед бутонами плоти, что непогрешима
звезды свои априори выводят вверху
мертвые тайную слежку ведут за живыми
сахарный мой содомит, я не вижу причин
так волноваться – с тобою-то тут совладают
хозяин розария – он же хозяин ключей
ангел при входе, и пламя шипит на мече
значит, ты хочешь узнать, что за имя у сада?
***
улиткой в тени своей скрыться в ракушке ушка
я оглохла и тучи катятся тяжко грозно
застят обзор облизывай губы слушай-ка
что течёт в моём голосе только кабы не поздно
имена нам давать и давить нас ремнями объятьями
что ты хочешь? на ватных иду подменять на стрёме
ты не свой мне сдаётся уже ты засватан сватьями
ты товар ты приятен на ощупь, и спрос огромен
я на ватных и тучи густо ложатся, значит
можно в ухо улиткой иль в палец занозою? дышащим
ты не нужен когда их целуешь свернись калачиком
и лежи там под языком только тише тише
вроде же перестал вроде же прекратился вроде же
твои гнёзда во мне заселили другие птицы
тучи тяжко но я не плачу но ты не просишь
будто не был будто и вовсе здесь не прижился
и не спал и не рядом и редко совсем не боязно
тёплый сгусток смерти растёт что ни день то прытче
слушай то что течёт слушай то что течёт моим голосом
и не бойся поскольку нуль из нуля не вычтешь
просто тучи давят застят собою виды нам
ты меня меж ладоней улитка я брызну радостью
сумасшедшие боги сведут тебя в рай невиданный
я останусь и я таки доживу до старости
***
сумасшедшие люди ночами читают бродского
небо пышет огнем и не смеет стоять под окнами
их пространство из кофе и водки на перце остром
это страх перед старостью и приговор эшафотный
разом в четыре стены упираются плечи
так бывает, если отключится свет нежданно
в пропахший кофе и спиртом прожженный вечер
мы все с того света вышедшие чужане
и темень колышется, медленно нас укачивая
сумасшедшие люди целуют своих собратьев
но только сквозь пальцы, только сквозь пух гагачий
сквозь амальгамы и винных паров объятья
ну а ночью безумные люди читают бродского
пальцы в обиде сосут, им вставать спозаранку
и утро придет – стройное, розовокостое
и щедро насыплет
по щепоти соли
в каждую
доверчиво открытую
ранку.
***
мясо дерева пахнет сребряно
мясо дерева белым-белое
теребя свой крючок межреберный
песнь выводишь ты крошка-тело
груди дерева острым-острые
плоть дуреет встает на цыпки
сквозь свой торс протянувши осень
песнь выводишь ты крошка-рыбка
груди дерева острым-острые
ноздри дерева все в тенетах
море просто расстелит простынь
для моей солнцеликой детки
мясо дерева пахнет сребряно
тело дыбится просит дыбы
песнь выводишь свою смертельную
песнь выводишь ты крошка-рыба